ПРАВОСЛАВИЕ И РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

  Многие из нас читают  русскую классику. Кого-то открыть книгу Толстого или Достоевского заставляет школьный учитель, кому-то любопытна личность писателя, кого-то привлекают захватывающие сюжеты или романтические героини, кому-то интересен механизм принятия героем того или иного судьбоносного решения, а кто-то просто хочет провести время за книгой, в которой правильным и красивым русским языком рассуждается о вечных проблемах.

Но не каждый из нас по прочтении очередного томика Пушкина или Лескова размышляет о том, как мысли русских классиков, изложенные на страницах книг, подтверждают истины Священного Писания, насколько глубоко влияние православия на мировоззрение русских писателей и как оно отражается в героях и сюжетах. Хотелось бы, беря за основу лекции ведущего исследователя в этой области, литературоведа и профессора Московской духовной Академии Михаила Михайловича Дунаева, рассказать читателям об этом.

Бесспорно, интерпретация любого литературного произведения зависит от того, каких убеждений придерживается думающий читатель. Для верующего человека безусловным авторитетом и мерилом всех жизненных поступков является Священное Писание и Священное Предание. Но как употребить это мерило применительно к литературному произведению, где главное место отводится эстетике художественного мира? Православное миропонимание следует прикладывать не к художественным особенностям, а к тому мировоззрению, которое предлагает автор своим читателям.

Любой писатель – это человек, он имеет свой взгляд на мир и свою систему ценностей. Эту систему ценностей он «навязывает» прямо или опосредованно своему читателю, поэтому целью нашего анализа знакомых всем литературных произведений будет выяснить, насколько соответствует Евангельской Истине мысль автора, выраженная на страницах его произведений.

Тут же возникает закономерный вопрос. Как быть, например, с анализом произведений Тургенева, ведь писатель сам про себя говорил, что у него нет веры? Тургенев – человек неверующий, но культура, в рамках которой он творил, миропонимание русского человека по сути своей пронизаны идеями православия. Поэтому романы, рассказы, повести как Тургенева, так и Чехова можно и нужно рассматривать не в контексте изменения социального строя (появление разночинцев, обнищание помещиков), как это делалось раньше, да и сейчас нередко делается, а в контексте трагедии человека, который утратил или никогда не имел веры в Бога.

Православное мировоззрение лежит в основе русского национального характера (это хорошо видно на примере произведений Лескова, Шмелева). А литература как неотъемлемая часть русской культуры  видела свою задачу в поддержании духовного огня в человеческих сердцах, вот откуда осознание многими отечественными писателями своего творчества как пророческого служения (вспомним известное стихотворение Пушкина «Пророк»: «Духовной жаждою томим…»). Несмотря на то, что целый ряд произведений русских классиков вряд ли можно отнести к православной традиции, все же нельзя отрицать того, что они отталкивались от идеалов православия, противопоставляя им свои размышления.

Если же говорить о главном конфликте произведений русской классики,  то здесь уместно вспомнить слова Ф.М. Достоевского: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердце человеческое…». Человек обречён на выбор между добром и злом, но он усугубляет заключённый в этом трагизм своего существования ещё и метаниями между различными пониманиями добра и зла. Эту смятенность души высветила русская литература, сделав её главным предметом своего пристального исследования. Она сумела приобщить читателя к таким внутренним переживаниям, таким терзаниям совести, погрузить его в такие бездны души, о каких имела весьма малое представление литература европейская.

Наша литература запечатлела в слове и образе религиозный опыт русского человека — и светлый, и тёмный, и спасительный, и опасный для души. Опыт веры и опыт безверия.

Поэтому давайте теперь по-новому, в русле православной традиции, осмыслим знакомые со школьной скамьи произведения русских классиков.                          

                        Раба Божья Ольга Саломатова, прихожанка Храма святителя Василия Великого